[Helkarel]

Автор: Helkarel
Фандом: Короли (2009)
Название: Пять стадий принятия смерти
Размер: миди
Жанр: ангст, hurt/comfort
Герои: Джозеф/Джек, Давид, остальные фоново
Рейтинг: R
Предупреждения насилие по отношению к женщине, что-то подозрительно напоминающее шизофрению
Саммари: пост-канон, как бы мне хотелось, чтобы все закончилось. Верней, мне б хотелось, чтоб Джек ещё и не мучился вообще, ну максимум пару дней, но, похоже, это необходимый этап его становления, и без это всё пойдёт по очередному дурацкому кругу.
Отказ от прав герои не мои, моя только трава)

Отрицание
Первые дни своего заточения Джек старался держать лицо – сам не особо понимая, зачем и для кого. Единственная, кто могла его наблюдать здесь – Люсинда, его, прости Господи, невеста, была слишком глупа и слишком влюблена, чтобы оценить стойкость опального принца, остальные же… Даже если кто-то и подсматривал за ним через установленные камеры – а, зная отца, Джек был практически уверен, что такие наблюдатели есть – то вряд ли было бы адекватным беспокоиться об их мнении на свой счет. Всё было кончено, абсолютно всё, Джек получил в своё распоряжение страну, власть – и упустил её, разбил с грохотом. Это было настолько глупо и быстро, что поверить, принять целиком и полностью, что теперь у него не только амбиций быть не может, но даже и каких-то обыденных человеческих желаний, что теперь он просто племенной жеребец, обязанный покрывать свою кобылу – было очень тяжело.
Джек и не принимал. Он смеялся, отпускал саркастические замечания, вслух рассказывал о том, что его отца-тирана всё равно скоро сбросят с трона, в конце концов, люди видели его истинное лицо, видели лживого, одержимого лишь собственными амбициями человека, зубами вцепившегося в трон, нарушающего все мыслимые законы. Люди же не глупые овцы, они не захотят, чтобы ими управлял неадекватный и подлый человек?
- А знаешь, Люси, может и овцы. Глупенькие овцы, которые заслуживают лишь того, чтобы их зарезали и зажарили, - практически ласково усмехался Джек, нежно поглаживая щеку ничего не понимающей невесты, а после резко разворачивался и начинал ходить по комнате, быстро и рвано, как загнанный в ловушку зверь.
- Милый, тебе нужно поесть, - дрожащим голосом просила Люси. – Послушай, я понимаю, что всё произошедшее очень тебя расстроило, но…
- Ты ничего не понимаешь, - смех Джека эхом разносился от стен. – Милая моя маленькая овечка, ты совершенно ничего не понимаешь.
Он продолжал ходить по комнате – тюрьма для принца поражала своими габаритами, в обычной камере, скорее всего, считать квадратные метры наскучило бы гораздо быстрее. А тут можно было, к примеру, посчитать площадь треугольника, образованного окном, кроватью и дверью. А потом вычесть полученное из общей площади. А потом…
- Смотри, Люси, я могу делать шаги крупнее, и тогда они будут практически равны метру. А могу – меньше, и тогда тут их будет сорок четыре, представляешь? – Джек смеялся, и Люси, забираясь с ногами на кровать, закрывала лицо ладонями. Видимо, ей наконец-то стало страшно. Что ж, давно пора. Глупая, глупая овечка.
- Нас скоро отсюда вытащат, не волнуйся. Другой вопрос, что обезумевшая толпа вполне может разорвать на части и нас, мы же тоже королевская семья, мы тоже те ещё мерзавцы. Возможно, наша кровь порадует их, как думаешь? Может, мне и правда стоит сделать тебе ребёнка, Люси? Может, хоть беременную они не тронут? Ну или вырежут его из тебя тупым ножом, тут не угадаешь, - Джек усмехнулся и замер, услышав доносящиеся от кровати всхлипы. – Заткнись, милая. Перестань. Перестань, слышишь?
- Джек, я прошу тебя – поешь! – вот кто бы мог подумать, что овечки бывают такими настойчивыми.
Принц вздохнул и послушно сел на кровать, к остывшей тарелке с… нет, это, наверное, было очень вкусно, король, решивший вместо смерти превратить своего принца в племенного жеребца, не скупился на еде, однако Джек совершенно не чувствовал вкуса. Корм и корм, что с него взять-то?
Люсинда же, явно воодушевленная тем, что её наконец-то послушались, вытерла слезы и подсела поближе, обхватив тут же напрягшиеся плечи Джека.
- Всё будет хорошо, милый, если мы будем вести себя благоразумно, всё будет хорошо, - едва слышно прошептала она ему на ухо. – Только тебе больше не стоит говорить так, как ты сказал, а то король услышит и разозлится ещё больше! Нам надо побыть тихими, хорошими… А потом я рожу тебе ребёночка, королю - внука и он, естественно, нас простит. Я спасу нас, милый, вот увидишь. А до этого мы и правда ничего не сможем сделать, но я же рядом с тобой, а это главное? Иначе тебя бы отнимали у меня государственные дела, заботы… Воспринимай это как медовый месяц?
- Медовый месяц? С тобой? – Джек чуть обернулся, саркастически улыбаясь, однако Люси не заметила издевки ни в голосе, ни во взгляде, ну или предпочла сделать вид, что не заметила.
- С твоей любовью, - нежно проворковала девушка и потерлась носом о небритую щеку принца. – С твоей самой важной любовью.
- Я никогда тебя не любил, - прозвучало это буднично и как будто скучающе. Джек дождался, когда до овечки дойдёт смысл его слов, когда она чуть отстранится, непонимающе хлопая глазами, и вновь криво улыбнулся.
- Я никогда не любил ни одну женщину, но, бывало, я их хотя бы желал. Тебя – ни то, ни другое. Я любил одного – Джозефа, тут отец сказал верно, я такой, всегда таким был и останусь таким, сколько бы дурацких дней мне бы ни осталось доживать с тобой.
- Я… - голос Люси дрогнул, и она опустила взгляд. – Я думаю, ты просто устал от переживаний и сам не знаешь, что говоришь. Я всё понимаю, тебе нужно отдохнуть…
- Я отлично понимаю, что я говорю, - в голосе Джека явно прозвучала угроза. – И лучше тебе прекратить рассказывать мне, что со мной происходит на самом деле. Поверь, за мою жизнь я достаточно такого наслушался.
- Тебе просто надо поспать, - упрямо качнула головой Люси. – Ты устал, вот и…
- Заткнись, - очень, очень тихо перебил Джек.
- И говоришь всякие глупости. Твой отец хотел тебя оскорбить, вот и назвал голубым, но мы же все знаем, что это не так, что, несмотря на твою репутацию повесы, ты нормальный… Ай!
Джек все же сумел сдержаться и ударить не кулаком, а раскрытой ладонью, но Люси хватило и этого – она отлетела на другой край кровати, прижимая обе ладони к лицу. В серых глазах наконец-то проявился страх, нормальный страх, а не бесящая до белых глаз тревога. Правильно, овечка, правильно. Бояться надо того чудовища, что заточено с тобой под одной крышей, его самого, а не за него.
- Видишь, какой я? – грустно произнес Джек, не отрывая взгляда от испуганной невесты. – Последний подонок. Весь в отца. Вот такой я, Люси. И ещё – голубой. И ничего с этим не поделаешь. Ты ошиблась с выбором своего прекрасного принца, я не такой, совсем не такой.
Некоторое время в комнате висела гнетущая тишина, а Люси, кажется, даже моргать перестала, только смотрела своими невозможными глазищами и слегка дрожала. А потом снова разнесся тихий надсадный всхлип, и этот звук почему-то хлестнул по нервам плетью.
- Заткнись, я сказал тебе! Заткнись, сука!
… охранники у дверей морщились от звуков ударов, громкой брани и женского даже не крика, а воя, однако не вмешивались – приказ королевы был ясен и не терпел разночтений.

Гнев
Ярость сжигала изнутри, уничтожая все иные чувства и мысли, и, что было самым болезненным, все моральные принципы. Он впервые поднял руку на девушку, но свою девушку – пусть фиктивную, пусть совершенно нелюбимую, но свою. Как теперь с этим жить?
Все бы ничего, но ярость никуда не пропадала, становясь всё сильней и сильней. Джек злился на себя – за то, что трус, не спас тогда Джозефа, не приказал продолжать коронацию – что они, начали бы танками по зданию стрелять? Так там в заложниках королевская жена и дочь – называть их матерью и сестрой после случившегося совершенно не хотелось. А ещё – ещё можно было выпустить пулю в голову тирану-королю в последний момент, когда он, одурев от очередной победы, доставшейся ему чужим потом и кровью – насмехался над сыном. Одну пулю в него, вторую – в себя. Женщин, пусть и таких змей, как оставшаяся королевская семья, трогать всё же не стоило. А вот двух недокоролей – вполне. Выпущенные на красную ковровую дорожку мозги, отсутствие власти, Шепард, берущий трон.
- Почему ты не сделал этого? Идиот, идиот, идиот! – Джек сам уже не понимал, что именно вырывалось из его груди – отчаянные рыдания или же злобное почти звериное рычание. Он всё так же метался по комнате, но теперь предпочитал не считать дурацкие шаги, а разрушать то, что можно было разрушить. Это помогало абстрагироваться от Люсинды и не причинить ей снова вред. Впрочем, иногда сдержаться не получалось, и на теле девушки расцветали новые синяки. Джеку хотелось уничтожить самого себя всякий раз, когда они попадались ему на глаза, однако вина и стыд, вместо того, чтобы остановить его от следующих побоев, напротив, делала ярость просто до невозможности горячей и слепящей. И он снова не сдерживался. Снова проигрывал. Как всегда.
Джек не знал, сколько прошло часов, дней, может и целых месяцев, прежде чем в комнату темным ангелом возмездия ворвалась Томасина.
- Что? Я плохо выполняю возложенную на меня роль? – смеясь, поинтересовался Джек. И тут же согнулся от мощного удара в живот.
- Вколите ему лекарство. Принц сходит с ума, необходимо оградить от этого принцессу, - голос Томасины звучал холодно и отстраненно, словно бы она отдавала приказ о каком-то впервые увиденном мальчишке, а не принце, которого с детства на руках держала.
- Что, превратите меня в овощ? – ядовито поинтересовался Джек, смотря на неё снизу вверх.
- Если этот овощ будет в состоянии работать членом, не вижу в этом особой проблемы, - парировала Томасина. Джек сухо рассмеялся.
- Сучка. Отец тебя за это приласкает, да?
Новый приступ боли на некоторое время залил все пространство темнотой, а потом Джек почувствовал, как в вену впивается игла, и мир вокруг рассыпался на мелкие куски…
Он лежал на холодном мокром тротуаре. Место казалось смутно знакомым, но точного адреса Джек бы не сказал. Да что там – он бы сейчас вообще ничего не сказал, даже собственную фамилию вряд ли сумел бы воспроизвести. Голова раскалывалась от невыносимой боли, словно бы он до этого пил без просыху пару недель, и мысли рассыпались сухим горохом, смешно подпрыгивая на костяной поверхности черепа.
- С метафорами у тебя всегда были особые отношения, - фыркнул до боли знакомый голос. Спина Джека напряглась, дыхание сбилось. Обернуться и увидеть – или не увидеть, того, кто это сказал, было слишком страшно, причем принц сам не знал, какая из перспектив пугает его больше.
Теплая ладонь легла на плечо, мягко сжимая. Джек вздрогнул и крепко зажмурился.
- Ну чего ты? Джек, всё в порядке. Тут ты в безопасности, хоть и ненадолго. Ну посмотри на меня, пожалуйста. Я так соскучился по твоим глазам.
Дрожа и кусая губы, принц все же открыл глаза и повернул голову. Перед ним во плоти стоял Джозеф – в клетчатой рубашке, пожалуй, слишком прохладной для такой ночи, черной майке, любимых потертых джинсах… Теплый, настоящий, живой.
- Ты умер, - дрожащим голосом произнес Джек, даже не пытаясь как-то скрыть или хотя бы вытереть льющиеся слезы. – Ты умер, Джо. Я был на похоронах, я точно знаю. Ты умер. Я виноват, я во всем виноват!
- Тшш, - Джозеф подсел поближе и мягко коснулся губами воспаленного лба любовника. – Тише, тише, Джек. Ты ни в чем не виноват. Прекрати себя казнить, ты же отлично знаешь, когда ты так делаешь, добром это не заканчивается. И не только для тебя.
- Я не понимаю, - выдохнул Джек. – Я ничего не понимаю. Ты умер, я в клетке. Как ты можешь здесь находиться? Что происходит? Неужели я тоже?...
- Нет, - Джозеф качнул головой. – Ты жив, Джек, это я тебе могу точно сказать. Только живым бывает так больно.
- Но как же тогда… откуда?
- Бог тебя любит, Джек. И он понимает, что нельзя сейчас тебя оставлять одного, - Джозеф вновь осторожно коснулся губами лба принца и поднялся на ноги, протягивая руку. – Вставай, а то простудишься. Нам надо пройтись.
- Бог меня ненавидит, это-то я точно знаю, - Джек вцепился в протянутую ладонь обеими руками, однако подняться не смог, все тело вдруг стало словно бы ватным. Джозеф вздохнул и, с куда большей силой, чем он когда-либо обладал при жизни, поставил любовника на ноги, крепко обнимая.
- Вот же глупость сказал. Он всех любит, Джек. Особенно тех, кто заблудился и кому больно. Ну представь, что мы бы ребенка завели, он бы разбил твою машину, а после пошел шляться в одиночестве по таким улицам, голодный и замерзший. Когда мы бы его нашли – ты бы полез его бить, или обнял бы и повел кормить?
- Ребёнка? – губы Джека дрожали, и он сам сейчас больше всего напоминал маленького испуганного мальчика. Джозеф только вздохнул, и повел принца прочь по ночным улицам. Вновь ощущать его тепло, прижиматься к плечу – всё это настолько сводило с ума, что Джеку стало совершенно всё равно, что именно с ним происходит – сумасшествие, Божественная помощь, сон или что-то ещё.
- Послушай, я виноват в твоей гибели. Если бы я не был таким трусом…
- Ты ни в чем не виноват, Джек.
- Виноват. И, возможно, то, что со мной происходит сейчас – расплата за мои грехи, - принц нервно облизнул губы. – Тогда… знаешь, тогда возможно, я заслужил это.
- Глупости, - покачал головой Джо. – То, что с тобой происходит, никто не заслужил, даже твой отец. Но дело не в этом. Послушай, ты не можешь сейчас сдаваться. Ты нужен там, именно на своем месте и в здравом уме, для того, чтобы помочь новому королю взойти на престол. Ему понадобится твоя помощь, а для этого…
- Я не могу, - Джек остановился и резко развернулся к любовнику, отчаянно цепляясь за его плечи. – Джо, пожалуйста, я умоляю, хоть ты меня пойми – я не могу. Я сломался, сдался, я не могу так больше! Не уходи, пусть я лучше останусь тут, и без разницы, безумие это или нет, я на всё готов! Джо, прошу тебя…
- Джек, я могу остаться только до рассвета, - покачал головой Джозеф. – А потом тебе все же придется вернуться и взять себя в руки. Извини, но я слишком хорошо тебя знаю, что бы поверить в эти глупости. Ты не трус и не слабак, тебя не так-то просто сломать, и ты…
- До рассвета? – словно бы ничего не слыша произнес Джек, печально смотря на светлеющий горизонт. Джозеф вздохнул и замолчал, печально и понимающе глядя на любовника.
- Я люблю тебя, - тихо прошептал Джек. – Только тебя. За всю свою жизнь.
Джозеф чуть опустил ресницы, но тут же вновь поднял и, вздохнув, улыбнулся.
- Вряд ли ты хочешь слушать продолжение моих бредней, да?
Ответом ему был совершенно больной тоскующий взгляд.
- Эх, Джек. Ну будь тогда по-твоему. Я тоже скучал.
Теплые губы накрыли рот принца, собирая слезы, нежно, осторожно, практически не касаясь, так, как было давным-давно, когда они только-только познакомились. Джек с готовностью подался вперёд, прижимаясь всем телом и обеими руками зарываясь в волосы на затылке любимого. Поцелуй, долгий, томительный, глубокий, прервался слишком быстро, до невозможности, до боли быстро, и Джек с недовольным стоном подался вперёд, расстегивая рубашку.
- Ты простынешь и заболеешь, - недовольно произнес Джозеф, поймав руки принца. – Не надо.
- Каким образом? Моё тело же там осталось?
Джозеф замешкался, то ли не зная, что ответить, то ли размышляя, можно ли выдать какую-то закрытую информацию, но Джеку, в общем-то было плевать на ответ, он всё же сорвал с себя мешающую рубашку и вновь прижался к любимому, ощущая кожей каждую пуговицу, каждый шов, и теплое тело под тканью, и…
- И вот что мне с тобой делать? – притворно вздохнул Джозеф и вновь поцеловал, уже куда жестче и настойчивей, обнимая плечи принца и словно бы пытаясь согреть.
- Знаешь, это что-то с чем-то, когда с одной стороны горячо, с а другой холодно, - сообщил Джек со своей прежней улыбкой, на мгновение отстраняясь. – Ну, ты похоже и так это знал – те игры в душе, помнишь?
- Прости, Джек, - лицо Джозефа вдруг стало виноватым и каким-то полупрозрачным. Принц непонимающе вгляделся в него, после перевёл взгляд на светлеющее небо…
- Нет. Джо, пожалуйста, я умоляю тебя, нет. Только не сейчас, только не так! Хотя бы ещё несколько минут! Я прошу тебя, Джо! – пальцы Джека до боли вцепились в плечи любимого, только вот толку от этого было немного – Джозеф исчезал, становился всё прозрачней и прозрачней, а вместе с ним и весь мир распадался на части, сворачивался сгорающей бумагой. Джек закричал от невыносимой боли – потерять единственного близкого человека второй раз, да какого же черта, да за что?! – и открыл глаза.
Он лежал на полу, рядом с кроватью, и металлическая ножка холодила воспаленную кожу руки и виска. Голова казалась чугунной, словно бы похмелье, исчезнувшее под теплыми руками Джозефа, перекочевало вместе с принцем в реальность. Во рту было отвратительно сухо и горько, сгиб локтя неприятно ныл, но в целом принц чувствовал себя до отвращения здоровым.
Некоторое время Джек просто лежал, бездумно глядя прямо перед собой, потом осторожно поднялся и огляделся. Комнату за время его беспамятства успели прибрать, попутно убрав всю мебель, кроме кровати – даже разбитое зеркало сняли. Пиджак и галстук тоже куда-то таинственным образом пропали – боятся, что он повесится? Джек запустил обе руки в волосы, словно бы стараясь запихнуть обратно в голову лезущие наружу мысли, и скосил взгляд на кровать. Люси спала – или делала вид, что спит. При взгляде на украшающие её лицо и руки синяки, Джек только покрепче сжал зубы. Скотина. Скотина, не умеющая держать себя в руках и отыгрывающаяся на тех, кто не может ответить.
- Джо, я тебе обещаю, это больше не повторится, - чуть слышно прошептал Джек. Естественно, ответом ему была тишина.
Принц ещё некоторое время посидел, бездумно смотря на спящую невесту, потом тяжело поднялся, накинул на неё покрывало, сел на пол рядом с кроватью и закрыл глаза.

Торги
- Господи, я прошу тебя, я же всё хорошо сейчас делаю, ну пришли мне это снова, пожалуйста! – чуть слышная молитва у окна всё равно вызывала нездоровый интерес у Люси. Не смотря на то, что уже несколько дней Джек вел себя с ней так, как раньше, и даже, пожалуй, ещё более предусмотрительно и осторожно, девушка всё равно продолжала молчать и плакать. В общем-то её можно было понять, Джек бы в такой ситуации пожалуй тоже с собой не разговаривал. С другой стороны, возможно это было и к лучшему – если бы девушка продолжила его жалеть и говорить всякие глупости, Джек был совершенно не уверен, что сумел бы сдержать свой гнев, без разницы, что и кому он обещал. А так – так было намного легче. Только вот видения, или сумасшествие, или что бы это ни было – все не возвращались. И это злило – и одновременно лишало последних сил и надежды.
- А если так? – разбивать было совершенно нечего, кроме кровати – но на ней спала Люси – и Джек просто со всех сил ударил кулаком по двери. – А если так, то ты наконец сделаешь то, что мне нужно?! Сделаешь?! Нельзя так, слышишь, нельзя, давать надежду, а потому отбирать, так только последние твари делают! Верни мне его, верни его немедленно!
Удары сыпались на дверь один за другим – без особых последствий для крепкого дерева, чего нельзя было сказать о костяшках принца. Люси, вновь сжавшись в комочек на кровати, в голос рыдала, стук и громкие злые крики становились всё громче и громче, и вот желаемое наконец случилось – дверь отворилась, и Джек полетел на пол от мощных ударов.
- Если ты сошел с ума, поверь, мы найдем способ использовать тебя даже так, - зло произнесла Томасина, нависая над поверженным противником. – Прекрати эти глупости, Джек, иначе я не ручаюсь за твою жизнь.
- Ты обещала превратить меня в овощ с членом, - со смехом ответил принц, даже не поднимая рук, чтобы стереть кровь с разбитых губ. – Или это была пустая угроза, и ты всё ещё видишь во мне очаровательного малыша и не можешь выполнить приказ своего короля? Или правда любовника? Скажи, он трахает тебя, Томасина?
- Ты жалок, Джек, - процедила женщина. – Жалок и ничтожен. Ты не достоин даже целовать ботинки своего отца.
- Неужели у него настолько длиннее? Это же через рот должен выходить! – притворно ужаснулся Джек и тут же свернулся в клубок – бить лежачего вообще задача несложная, а уж для Томасины…
- Вколите ему снова эту отраву, - услышал Джек краткое распоряжение, а после цокот каблуков. – А ты, девочка, если не сумеешь выполнить то, что от тебя требуется – умрешь, надеюсь, это понятно? Тех, кто может понести, не так уж мало, на тебе свет клином не сошелся. Ты слышишь меня или нет?
Звук пощечины и краткий вскрик Люси заставили Джека резко обернуться – ну верней попытаться, так как телохранители тут же навалились сверху, закручивая руки и разрывая рукав рубашки.
- Чего дергаешься? Сам её куда лучше разукрасил, - злобно произнес один из них – судя по всему новенький. Джек лишь прикусил губы и закрыл глаза. Помочь Люси он не мог никак, а вот себе – вполне возможно. Игла впилась в вену, и мир снова начал рассыпаться на куски – только в этот раз принц радовался этому, как ребёнок радуется отсвету Рождественского праздника.
Он очнулся в той же комнате, с недавнего времени ставшей его тюрьмой. Уже темнело, и Люси, завернувшись в одеяло, лежало на кровати спиной к принцу.
Некоторое время Джек просто лежал, рассматривая окружающий мир, а потом с злобным рычанием поднялся на ноги. Его шатало, в глазах всё плыло, но самым ужасным было не это. Галлюцинации, видения, да, черт возьми, что бы это ни было – но его не случилось. Джозеф не появился рядом, стены тюрьмы не разошлись хоть на несколько минут. Но почему? За что? Что он снова делает не так?
Спотыкаясь, принц дошел до кровати и плашмя рухнул на неё, краем глаза увидев, как напряглась спина Люси.
- За что, Господи? За что? – тихо и горячо повторял принц. Невеста молчала. Окружающие сумерки тоже молчали. И, казалось, надежда полностью уходила из сердца, капля за каплей.
- Я сделаю всё, что ты скажешь, - в воспаленном бреду прошептал Джек. – Все, что ты скажешь. Только верни мне его!
Пробуждение выдалось более чем неприятным. Дверь с грохотом отворилась – и в комнату вошел король собственной персоной. Джек приподнялся на кровати, по-бычьи опуская голову и совершенно не понимая, что именно ему следует делать – попытаться напасть и перегрызть королю горло зубами? Так телохранители перехватят, да и он слишком слаб, всё же следовало слушать Люси и хоть иногда есть. Повиниться? Но это значит в очередной раз себя предать! Попытаться защитить невесту? Смешно, можно подумать он в состоянии её защитить.
Долго гадать, впрочем, не пришлось. Сайлас уселся на принесенное следом кресло и положил себе на колени пистолет.
- Я услышал, что ты плохо выполняешь свои обязанности, Джек. Совсем плохо, - вкрадчиво начал король. Принц непонимающе склонил голову набок.
- Тебе сохранили твою никчемную жизнь для того, чтобы ты сделал наследника. Не самая сложная задача, согласись? И что же я вижу, вместо того, чтобы попытаться принести своей стране хоть какую-то пользу, ты… - король развел руками, в своей мерзкой манере приподнимая брови. – Ты делаешь то же, что делал всю свою жизнь. Всё портишь. Очевидно, твои игрища с мальчиками лишили тебя даже этого немудренного умения. Я прав?
Джек промолчал, тяжело смотря в глаза отца. Может, все же попытаться прыгнуть и вцепиться в горло? Нет, ну понятно, что пристрелят, но…
- Твой король задал тебе вопрос, отвечай, - уже гораздо громче проревел Сайлас. Джек непроизвольно усмехнулся.
- О, я вижу, у тебя сохранилось даже твоё чувство юмора. Прелестно, просто прелестно, – отец поднял пистолет и ласково улыбнулся. – В таком случае, я думаю, ты по достоинству оценишь мою шутку. Сейчас и здесь, при всех, ты либо попробуешь выполнить свою обязанность, либо, - кривая усмешка, - либо умрешь вместе со своей невестой.
- Я просил смерти с самого начала, - хрипло ответил Джек, всё так же не отводя взгляд. – Что касается неё – ты отлично знаешь, что она не при чем. Отпусти её, убей меня и покончим на этом.
- О, - брови Сайласа поползли вверх. – Ты решил поиграть в благородство? Как мило. Но, увы, ни к чему не приведёт. Умирать ты будешь долго и мучительно, так же как и она. Если, конечно, всё же не передумаешь.
Король вновь улыбнулся, покровительственно и великодушно, так, как он делал это для газет, и прогремел первый выстрел. Крик Люси разорвал тишину на мельчайшие осколки – ну ещё бы, обычная девочка из хорошей семьи, она, небось, боли, страшнее той, что бывает от выщипывания бровей, никогда не чувствовала, а тут…
- Если она сейчас истечет кровью, то зачатия точно не произойдет, - с трудом сдерживаясь, произнес Джек.
- Не будь таким идиотом, всего лишь скользящий в плечо, можно сказать, царапина, - пожал плечами король. – А вот следующая будет в колено, так что я бы на твоем месте не рассуждал, а делал.
- Вы… можете выйти? – всё же спросил принц. Ответом ему было молчание. Красноречивое молчание.
Вздохнув, Джек обернулся к невесте и задрал ей платье.
- Нет, не-ет! – естественно, девушка попыталась увернуться, и естественно, Джеку пришлось навалиться сверху, удерживая её на месте.
- Тише, Люси, пожалуйста. У меня нет выбора, понимаешь?
- Не трогай меня, не смей меня трогать! – рыдания и попытки вывернуться из-под насильника – Господи, отец что, всерьез думает, что в таких условиях может хоть что-то получится? Или, быть может, он специально это задумал, чтобы наконец-то избавиться от надоевшего наследничка, да не просто, а с пытками, унизив и растоптав окончательно?
Джек скосил взгляд. Один прыжок, всего один прыжок. У них не будет выбора, кто-нибудь да выстрелит, и, учитывая, как готовят телохранителей, хоть кто-то, но должен попасть в голову, чтоб наверняка. И всё, что будет потом с Люси – уже не его проблема. Может, всё же отпустят? К черту, главное – самому, главное…
- Не смей, - голос того единственного, кого хотелось видеть, и кто совершенно точно не мог здесь оказаться, заставил Джека вздрогнуть и замереть раненным зверем. Джозеф – его явно не видел больше никто – оказался за спиной, прижался лицом к лопатке, чуть потерся, как довольный заспанный кот.
- Я не позволю тебе умереть, Джек. Не здесь и не так. Просто доверься мне – и всё будет хорошо.
Принц прерывисто выдохнул, расслабляя мышцы спины, и склоняясь к переставшей вырываться невесте. Верней нет, сейчас перед ним была не Люси, а Джо, любимый, единственный Джо, почему-то в красном шелковом платье. Джек сам не понимал, как относится к этому виду любовника – то ли возбуждает, то ли смеяться хочется.
- Расслабься – странно, но голос всё равно доносился из-за спины. Впрочем, думать об этом, анализировать, искать истину совершенно не хотелось. Это, в конце концов, могло разрушить иллюзию, а без иллюзий жить не хотелось совершенно. Поэтому Джек сделал то, что просили – расслабился, надеясь, что всё остальное безумие произойдет в реальном мире без его участия.
И действительно мир на некоторое время стал до невозможности хаотичном, как в похмельном сне, а после вновь обрел узнаваемые очертания, только в этот раз не богато декорированной темницы, а квартиры Джозефа, бедной, маленькой, но такой родной и уютной.
- Я нарушаю все возможные правила, Джек, - с некоторым неодобрением произнес Джозеф, но тут же вздохнул и подсел поближе к любовнику. – Но, боюсь, что если это не сделать, я тебя потеряю. А это… нет уж. Лучше нарушать правила. Тебе больно, Джек, и от этого больно мне, хотя, мне казалось, я больше никогда не буду такого чувствовать.
- Прости, - тихо прошептал принц, сползая с дивана на пол. – Прости меня…
- Джек, успокойся. Что ты делаешь? – непонимающе спросил Джозеф, пытаясь остановить принца, но тот всё же завершил свой маневр и обнял колени любовника, словно маленький ребёнок, прибежавший к родителям после страшного кошмара.
- Ты думаешь обо мне лучше, чем я есть. Я слаб, Джо. Я правда очень и очень слаб.
Джозеф некоторое время помолчал, а после запустил пальцы в волосы Джека, нежно их перебирая.
- Я люблю тебя. И когда ты силен, и когда ты слаб. И когда ты сентиментален, и когда ты жесток. Я в принципе люблю тебя, понимаешь?
Джек прижался к его коленям ещё сильней, хотя казалось бы – ну куда уж ещё?
- Джо? Я не хочу возвращаться. Я не могу возвращаться. Пожалуйста, оставь меня здесь. С тобой. Ты ведь можешь?
Рука Джозефа на миг замерла, но после вновь начала перебирать волосы принца.
- Могу. Сделаю.
- Прости, - снова прошептал Джек. – По-моему это у меня теперь самое частое слово, да?
- Угу, - Джозеф вздохнул и потрепал принца по загривку. – Но извиняться, меж тем, тебе совершенно не за что. Вставай, пойдём на кухню. Тебе надо поесть, хотя бы тут.
- Не хочу, - капризно протянул Джек. – Я тебя хочу, здесь, сейчас.
- А в душе?
Джек непонимающе поднял голову, посмотрел на абсолютно серьёзного Джо, в глазах которого, меж тем, не то, что бесенята плясали – весь ад ходуном ходил, и возмущенно фыркнул.
- Ты ещё и смеешься надо мной?
- По-моему тебе это на пользу, - Джо резко нагнулся и коротко поцеловал принца в губы. – Всё, вставай и пойдём – и в душ, и на кухню. Времени у нас теперь навалом.

Депрессия
- И долго он уже в таком состоянии? – встревоженное лицо матери проступало сквозь защищенный мир, врывалось отвратительным глотком леденящей реальности, и Джек, испуганно сжавшись, затряс дремлющего Джозефа за плечо.
- Почему я её вижу? – в голосе принца звучали истерические нотки. – Какого черта я её вижу?
- Ты даже не проваливаешься туда целиком, - успокаивающе протянул Джо, обнимая любимого покрепче. – Но полностью, всё время заглушать – невозможно, если так делать, ты сойдёшь с ума!
- Мне плевать, пусть сойду, убери её отсюда! Мне страшно, Джо, как ты не понимаешь, мне страшно, больно, противно!
- Тише, тише, - Джозеф перевернулся, наваливаясь на принца сверху и требовательно кусая в шею. – Тише, милый мой. Это ненадолго, обещаю. И я с тобой, ты же видишь меня, чувствуешь меня… Хочешь меня.
- Её я тоже вижу, - зло прошипел Джек, уворачиваясь от успокаивающих поцелуев. – Убери её!
- Нет, - когда было нужно, Джозеф мог быть до невозможности твердым и упрямым. – Полностью сойти с ума я тебе не дам.
- Мне страшно!
- Я рядом.
- Что он бормочет? О, мой бедный мальчик, да что вы с ним сделали? – королева театральным жестом поднесла ладонь к лицу, второй касаясь лба сына. Реальность наступала, практически полностью вытесняя очертания другой, родной, маленькой и светлой комнатки, ощущение тяжести и тепла Джо, его запах, его лицо… всё это становилось полупрозрачным, призрачным, мимолетным, и на первый план выступала благоухающая духами мать, капельница, протягивающая к его руке хищный щуп, запах медикаментов и чего-то кислого и тошнотворного.
- Джо, пожалуйста! – взмолился Джек, чувствуя, как по лицу начинают бежать слезы. – Джо, забери меня отсюда! Не надо… Я не могу, я умру здесь! Пожалуйста, умоляю тебя, Джо…
- О Боже, что, что с моим сыном? Что вы ему кололи? – ужас и гнев королевы – притворный или нет, не так уж важно – отравлял и без того полуживое существование. Джек закрыл глаза, всем сердцем моля о помощи… и облегченно вздохнул, открывая их. Он лежал на узкой, крайне неудобной кушетке, вокруг не было ни больницы, ни королевской семьи, а только Джозеф в клетчатых семейниках и фартуке с зайчиками.
- Омлет с беконом будет, - провозгласил он. Джек фыркнул, закидывая руки за голову – в теле поселилась крайне неприятная слабость, однако он был здесь, в безопасности, рядом с любимым человеком, а значит, любые неприятности можно было потерпеть.
- Я голосовал за блины вообще-то.
- Сам тогда вставай и готовь свои блины! – ответил Джо, посыпая шкворчащую сковородку травами. – А то ишь какой, совсем стыд потерял.
- Я его ещё не окончательно потерял, - протянул Джек и, дождавшись, когда любимый обернется, медленно облизал губы. – Но намереваюсь потерять сегодня после завтрака. Ну или до.
- Можно и до, и после, - слегка порозовев, произнес Джозеф.
- О, даже та-ак? – Джек попытался было грациозно приподняться, но, застонав, опустился обратно – голова взорвалась нестерпимой болью. – Я в порядке, Джо! В полном. Сейчас…
- Вот врать мне только не надо, - в голосе Джозефа не было ни упрека, ни злости, одна печаль. – Я же говорил, что если не будешь хоть иногда туда возвращаться – тебе будет становиться всё хуже и хуже.
- Значит, тут и умру, - Джек пожал плечами и энергично потер виски. – В конце концов, со мной будет твой омлет! И… другой омлет тоже, да.
- Джек? – принц приоткрыл один глаз, глядя на посерьезневшего любовника. – А как насчет сделки?
- Чего-чего? Какой ещё сделки? Ты решил коммерсантом заделаться?
- Я сделаю блины. И другой омлет, - Джо чуть улыбнулся и так же облизал губы – к подобным уловкам он прибегал куда реже принца, но и эффект был в разы сильнее, по крайней мере на вкус Джека. – Идёт?
- А я за это что?
- А ты за это день побудешь там. Всего день, - на лице Джо, казалось, была целая гамма чувств, но сильнее всего проявлялась тревога, и, странное дело, от него даже это чувство, страшно ненавидимое принцем, воспринималось куда легче.
- Ладно, - немного помолчав, согласился Джек. – Но! Омлет должен быть и правда хорошим.
Джо фыркнул, довольно щурясь.
- Ну я не припомню, что бы ты хоть раз жаловался.
- Возможно, я просто очень вежливый мальчик? – Джек лучезарно улыбнулся.
- Чего?! – Джо в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние и навис над принцем. – По-моему кое-кто нарывается!
- Омлет подгорит, - пытаясь согнать с лица улыбку, сообщил Джек. – Ты же не хочешь, чтобы это случилось? Готовил-готовил, а тут…
- А ничего страшного… - практически прошипел Джо, впрочем, тоже с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Я ж тебе, в конце концов, кое-что другое пообещал.
Джек запрокинул голову, счастливо засмеявшись. Право дело, за это можно было и потерпеть денёк с другой стороны… Потерпеть денёк…
Счастливая галлюцинация рассыпалась солнечными осколками. Джек лежал на больничной койке, под капельницей – ну хоть в одиночестве, и то спасибо, и вокруг не было не запаха еды, ни залитого солнцем полуголого Джо… Ничего не было, только безысходная боль и ощущение полной опустошенности. Видимо, они всё же заигрались и пропустили тот миг, когда стало слишком поздно. Или, что более вероятно, его безумие продолжило прогрессировать и перешло на какой-то другой уровень, без галлюцинаций. Или лекарства помогли. Или…
Джек лежал, бездумно смотря на кафельный потолок и считая клеточки. Мысли в голове плыли медленно, словно дохлые ледяные рыбины, сталкивались друг с другом и распадались кусками слизи. Чувства, словно накрытые большим тяжелым одеялом, болели где-то глубоко внутри, однако их становилось всё меньше и меньше. Только темнота и тишина, тишина и темнота.
Он пролежал так всю ночь, дождался очередного утреннего визита матери, закончившегося практически истерикой, и вновь скользнул в черное безмолвие. Честно говоря, Джек уже практически не верил ни в то, что галлюцинации – ну какие божественные видения в самом деле? – могут вернуться, ни в то, что он сумеет справиться, сохранить лицо, выкарабкаться из этого кошмара. Королю удалось его уничтожить, похоронить живьем, и оставалось лишь надеяться на то, что окончательная гибель придёт быстро. В конце концов, столько людей просят её подождать, а он, принц Джек Бенджамин, напротив зовет её, будет очень рад видеть – это должно на неё подействовать, хоть и потусторонняя, но она всё равно женщина, а значит, любит внимание и…
- Вот что ты опять творишь? – грустный голос Джозефа выплыл из темноты, и вокруг снова проявились очертания родной любимой кухни - только словно бы слегка скрытой туманом. Ужасно болела голова, а в теле поселилась такая слабость, что Джек, казалось, даже голову самостоятельно поднять не смог бы, только лежать на кушетке и щуриться на любимого человека. Джозеф подошел поближе, сел на краешек – едва поместились, но ладно уж, положил теплую ладонь на взмокший лоб принца.
- Это последняя наша встреча.
- Почему? – Джек с трудом разлепил пересохшие губы.
- Потому что если ты ещё раз это сделаешь, то умрешь, а я этого не хочу. Джек, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты хоронил себя вместе со мной. Я хочу, чтобы ты жил, чтобы был счастлив, нашел других людей!
- Ты… видел, где я сейчас нахожусь? Какое счастье, какие люди? – Джек покачал головой и тут же запрокинул её, легко ловя губами ладонь Джозефа. – Если уж умирать, то рядом с тобой.
- К счастью, не придётся. Мы дождались, Джек, то, что должно было случится – случилось.
Принц непонимающе взглянул на любовника. Вся эта околоэзотерическая риторика никогда не была ему по душе, однако, как говорится, в окопах атеистов нет – и, попав в ситуацию, где можно было либо умереть, либо уверовать, Джек предпочел уверовать. Ну, насколько это было необходимо. Но, тем не менее, все эти невнятные разговоры о предназначении, о новом короле вызывали у него, мягко говоря, скепсис.
- Давид вернулся. Он скоро будет рядом. И я хочу, чтобы ты тоже вернулся в реальность и помог ему. Хорошо?
Джек бездумно отвел взгляд, снова целуя ладонь любимого. Он не верил, совершенно не верил в то, что…
- Хорошо. Не верь. Просто пообещай – а потом проверишь, идёт? – а вот Джозеф казался очень взволнованным. Джек, вздохнув, пожал плечами.
- Как скажешь. Я обещаю. А теперь заткнись и… если это и правда наш последний вечер, я хочу провести его так, как раньше.
Джо слегка улыбнулся уголками губ.
- Как скажешь, мой принц.
А потом всё затопило расплавленное закатное золото, личное золото Джека Бенджамина, его запах, его тепло и, конечно же, его вкус. И, наверное, ради этих минут можно было пожертвовать всем, что оставалось у опального принца.

Принятие
Это пробуждение было, несомненно, самым приятным из всех. Нет, Джек чувствовал себя совершенно отвратительно на физическом уровне – тошнота, адская боль в голове и в руках, кажется, полностью изрешеченных капельницами, плавающий мир. Но при этом этот самый мир был реальным – почему-то это ощущалось особенно остро, абсолютно реальным и лишенным ставшим уже привычного безумия. А во-вторых - рядом был капитан Шепард, измазанный сажей и чем ещё только не, злой, помятый, и со стоящими за его спиной вооруженными людьми.
- Долго ты копался, - только и произнес Джек и сделал попытку подняться. Голова взорвалась нестерпимой болью, перед глазами потемнело, однако принц упрямо заставил своё тело принять вертикальное положение, привалившись к плечу то ли друга, то ли врага – он сам уже не понимал, что чувствовал к этому человеку. Впрочем, какая разница? Главное, сейчас они были на одной стороне. Были же?
- Ты ведь тут не по приказу Сайласа? – на всякий случай поинтересовался Джек. Ненависть и возмущение, вспыхнувшие на лице Давида, говорили лучше всяких слов.
- Король признан тираном и мертв.
- Не поверю, пока не увижу тело, - мотнул головой Джек.
- Я знал, что ты это скажешь. Пойдём.
По-хорошему, нужно было спросить, что именно произошло, зачем Давид его, Джека, вытаскивает, чего от него хочет, однако… Всё было как в тумане – и при этом до безумия ясно и четко. Может, правда сумасшествие так по-новому начало играть, эта мысль билась на подкорке, отравляя не страхом даже, а животным ужасом, однако последние поцелуи Джозефа, будь они в реальности или нет, всё же сумели дать заряд жизни и желания за эту самую жизнь цепляться. Поэтому принц молча шел за капитаном Шепардом, отмечая боковым зрением, что вокруг люди в какой-то странной военной форме, подозрительно похожей на…
- Что здесь делает Геф? – по-хорошему стоило остановиться и прояснить этот вопрос вначале, но движение тоже давало ощущение реальности и жизни, поэтому Джек лишь поймал Давида за руку, привлекая внимания.
- Мы объединились, - Давид сказал это так просто и бесхитростно, что Джек чуть не упал на ровном месте. – Это единственный способ не отдавать им свою землю, не вести вечную войну и не сходить с ума. Мы сумеем построить единую нацию, вот увидишь.
- Гм, - только и произнес Джек, качая головой. – Но разве Геф согласится принять короля?
- Королей больше не будет, - и снова так просто, будто о погоде говорят.
- Что? Как может не быть королей?
- Будет республика, президент и парламент, - Шепард лучезарно улыбнулся. – Посмотри сам, к чему привела эта дурацкая монархия? К сплошному лицемерию, к отсутствию свободы, что у простого народа, что у членов королевской семьи, к тирании… Нет, так быть не должно. Правитель должен служить народу, а не наоборот. Если бы твоего отца переизбирали, он никогда не скатился бы в то, чем в итоге стал.
- Он-то? Он бы стал, нашел способ, - Джек, чуть поморщился и опустил голову. – Давид… Что с Люсиндой?
- Она освобождена и направлена к своей семье.
Спокойный голос. Не знает? Или просто не хочет поднимать эту тему? Джек покачал головой.
- А что со мной?
Шепард обернулся и внимательно посмотрел в лицо принца.
- Ты мне нужен, Джек. Я надеюсь, меня изберут президентом, и я смогу помочь этой стране… обеим этим странам выбраться из тупика, но ты мне очень нужен. Ты знаешь, я не всегда вижу ложь – а ты приучен к этому с детства, ты будешь моими глазами!
- Ты не боишься, что я предам тебя? – в лоб спросил Джек, насмешливо вскидывая бровь. – Ты отлично знаешь, какие мы… какова наша семья. Ты видел нас в самых худших проявлениях, ты видел меня… Неужели после всего этого ты не боишься пригреть змею на груди?
- Я верю тебе, - пожал плечами Давид. – Ты показал своё истинное лицо тогда, когда перед камерами отрыл правду, не смотря на то, чем тебе это грозило.
- Был один человек, который считал, что знает моё истинное лицо, - улыбка Джека превратилась в оскал. – Но, знаешь, даже он думал обо мне куда лучше, чем я того заслуживаю.
Шепард лишь плечами пожал.
- А я думаю, ты пытаешься показать себя хуже, чем ты есть. А кроме того… я верю в себя, Джек. Я верю, что если ты решишь меня обмануть или предать, я сумею это увидеть и исправить. Или мне поможет мой Бог. Знаю, ты не веришь в него…
- Вот уже не был бы так в этом уверен, - задумчиво перебил Джек и со вздохом перевел задумчивый взгляд на Давида. – И что же, мне теперь обращаться к тебе «мистер президент»?
Щеки Шепарда ожидаемо порозовели.
- Меня ещё не избрали, - буркнул он, отворачиваясь. – И вообще, можно обойтись и без этих всяких…
- Кем ты хочешь, чтобы я был при тебе? И да, ничего, что я вас перебиваю, мистер президент?
- Джек, - Давид закатил глаза, а после вдруг совершенно по-мальчишечки улыбнулся. – Я очень рад, что ты… ну, в порядке. Признаться, я боялся, что Сайлас… Ну, не то, чтобы я думал, что ты не справишься…
- Я сломался, Давид. Так что ты оказался прав, - Джек безразлично пожал плечами. – Но потом мне помогли. Повезло.
- Ясно, - Давид остановился у двери зала советов – с детства знакомой Джеку двери – и посмотрел на своего спутника несколько неуверенно. – Он там. Ну… тело. Если хочешь посмотреть…
- Хочу, - не дожидаясь дальнейших реверансов, Джек обошел своего новоиспеченного президента и толкнул дверь.
Сайлас умер на троне. Верней, на том купленном матерью кресле, которое заменило ему трон, но так ли велика разница? Он полулежал в застывающей крови, и, казалось, снайперы, обрывающие жизнь тирана Гилбоу, ставили перед собой задачу не просто убить, а превратить его в решето.
Но лицо не пострадало, и на нем замерло с детства знакомое иронично-удивленное выражение. Сглотнув, Джек двинулся вперёд, подходя почти вплотную. Вновь вспыхнул страх, что это может быть всего лишь иллюзией, новой галлюцинацией, но металлический запах крови, боль в собственной голове и окружающая реальность громко кричали, что нет, в этот раз все по настоящему, всё свершилось. Но сколько при этом ночей принцу предстоит просыпаться в холодном поту, боясь, что вокруг вновь раскинется больница или прежняя роскошная темница, Джек затруднялся ответить. Наверное, долго.
- Я был готов ради тебя на всё, Сайлас Бенджамин, - тихо произнес Джек. – Я хотел, чтобы ты гордился мной, очень хотел. Но я не был тебе нужен. Тебе нужна была игрушка, вечный мальчик, который никогда тебя не превзойдет. Ты сумел сделать мне очень больно. Но, как видишь, не сумел сломать окончательно. Я не считаю тебя виновным во всем, я тоже вложил в свою боль немало. Мне надо было уехать тогда с Джо, бросить тебя, эту чертову корону, всё. Хотя… кто знает, не послал ли бы ты за нами снайперов? Я не прощаю тебя. Никогда не прощу. Но и сам от вины не отказываюсь. Прощай… отец.
Наверное, речь была слишком пафосной, но что поделать, когда тебя с детства учат изъясняться именно так, то даже искренние чувства покрывает ржавый налет… этого. Джек качнул головой и, не оглядываясь, прошествовал обратно к замершему в дверях Давиду.
- Я не могу поверить, что это произошло на самом деле, - признался Шепард, и принц болезненно поморщился.
- Ты говоришь это мне?
- Ох, да, прости, пожалуйста, я не подумал…
- Это нормально для тебя, - Джек хлопнул Давида по плечу. – Верней, для вас, мистер президент. Ты дашь мне кресло премьера?
- Я думал назвать это советником, - вот теперь Шепард был совершенно прежним, деревенским мальчиком, ужасно смущающимся всей этой придворной мишуры, а не новым военным вождем, за которым шли как свои, так и вечные враги. Джек хмыкнул и улыбнулся – слабо, но зато по-настоящему, а не вечной своей саркастической полу ухмылкой, в которой счастья не было вообще, или было так, на донышке.
- Если ты хочешь начать новую страницу истории, то названия тоже должны быть новыми.
- Думаешь? Ну… - Шепард пожал плечами.
- Знаю, - Джек обернулся, в последний раз взглянув на тело отца, и широкими шагами двинулся прочь из зала. – Ах да, и место для правительства тоже надо выбрать другое.

@темы: творчество: фанфикшен, сериалы: Короли

Comments

[demondaen]

Ужасно хочу почитать, мучаюсь еще с самого дня выкладки, но пока не могу, потому что еще три серии не посмотрены, а это ведь пост-канон! Обещаю, как только досмотрю, обязательно прочитаю и откомментирую! ))) Это же такая редкая радость - фик по Королям! Спасибо Вам уже за то, что взялись за эту работу!

[Helkarel]

demondaen, до конца сериала лучше и правда не читать, у меня в фике самые главные спойлеры есть -))
ну что ж, буду ждать и надеяться, что не разочарую ^^
о даа, почти нет ничего, я видела только ваши на фикбуке, прочла, вдохновилась и решила, что надо что-то тоже написать) может что-то есть в англофандоме, но у меня не столь хороший английский.
но я очень надеюсь, что их станет больше на волне увлечения Себастианом-Баки)

[katefeline]

знаете, читаю ваш текст и понимаю, что так оно на самом деле и получилось бы, если бы

Джек прямо будто и взят из сериала, а когда король пришел к нему в камеру - самый самый кинк
простите за сумбурность, не могу нормально объясняться, когда что-то сильно нравится))))
СПАСИБИЩЕ

[Helkarel]

katefeline, спасибо вам за отзыв очень рада, что цепляет, значит не зря писала))